Что значат сегодня церковь и патриарх в жизни общества - российская газета

ЦЕРКОВЬ В РОССИИ УЖЕ ЛЕТ 30 КАК ЛЕГАЛИЗОВАЛАСЬ, ВОЗВРАТИЛАСЬ В ЖИЗНЬ ОБЩЕСТВА. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАМЕРЫ ПОКАЗЫВАЮТ, ЧТО НАЧИНАЯ С КОНЦА 90-Х ЦЕРКОВЬ СТАЛА ОДНИМ ИЗ САМЫХ АВТОРИТЕТНЫХ

ИНСТИТУТОВ. КАК БЫ ВЫ ОПРЕДЕЛИЛИ МЕСТО ЦЕРКВИ СЕГОДНЯ? ВАЛЕРИЙ ФЕДОРОВ: Ситуация не изменилась. Русская православная церковь продолжает пользоваться высоким доверием и наряду с президентом и

армией остается лидером рейтингов доверия к государственным и общественным институтам. Все другие институты, особенно связанные с политикой, располагаются сильно ниже. КАК ЭТО ОБЪЯСНИТЬ?

ВАЛЕРИЙ ФЕДОРОВ: Высокий авторитет набирался в два этапа. Первый этап - восстановительного роста - стартовал в конце 80-х годов, начиная с празднования 1000-летия Крещения Руси, и длился до

середины 90-х годов. По сути произошла легализация Церкви, были признаны государственные ошибки и даже преступления по отношению к Церкви в атеистическое время, началась церковная

реституция, ушли неформальные запреты на крещение, венчание, отпевание, началось массовое празднование Пасхи, Рождества и других церковных праздников. Стали восстанавливаться храмы. Эта

волна перемен, движение к большей свободе, демократии, рынку было в то же время и движением к вере, религии, но это первый этап - восстановительный рост. Второй этап набора высокого

авторитета Церкви начался примерно с середины 90-х годов и длился до середины 10-х годов. В эти годы, переживая кризис идентификации, мы начали искать себя - кто же мы? Оказалось, что мы не

можем просто взять и стать одной из стран Запада, мало отличающейся от других. И нас такими не видят, да и нам самим такими быть не хочется. Это по большому счету была реакция на провал

движения на Запад. Мы пробовали, пытались, у нас не получилось, мы оттолкнулись и пошли в другую сторону. Стали популярны идеи восстановления державности, укрепления суверенитета,

импортозамещения, более жесткой и независимой политики по отношению к другим странам. В такой ситуации Русская православная церковь стала рассматриваться как элемент нашей идентичности,

особости, непохожести на других. И в этот период произошло очень сильное сближение Церкви с государством. Клир во многом солидаризировался с этой линией, и это тоже сработало в плюс

авторитету Церкви. Она стала восприниматься еще и как патриотический институт. КОГДА 70 ПРОЦЕНТОВ РОССИЯН ГОВОРЯТ, ЧТО ОНИ ПРАВОСЛАВНЫЕ, ПО-ВАШЕМУ, ЭТО И ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ?

ВАЛЕРИЙ ФЕДОРОВ: Конечно. Мне кажется, что наша Церковь национальная. А Я КАК ЦЕРКОВНЫЙ ЧЕЛОВЕК ДУМАЮ, ЧТО ВСЕЛЕНСКАЯ. НУ И ПО ОПЫТУ ИЗВЕСТНО, ЧТО В РУССКУЮ ЦЕРКОВЬ ЗА ГРАНИЦЕЙ ИНОСТРАНЦУ

ВОЙТИ КУДА ЛЕГЧЕ, ЧЕМ В ДРУГИЕ ПРАВОСЛАВНЫЕ ЦЕРКВИ. ВАЛЕРИЙ ФЕДОРОВ: Может быть, вы и правы, и изнутри такие вещи виднее. Но есть вот этот разрыв - православными себя называют более 70

процентов граждан, а воцерковленными - 8. И он всего скорее указывает на то, что люди ищут в Церкви не столько религиозной жизни, сколько патриотической идентификации. Кроме тех, кто, не

ограничиваясь одним крещением и постановкой свечек перед иконами, живет глубокой церковной жизнью, в храмах немало "захожан", для которых православие - важная, но оболочка.

Духовный аспект нашего национального единства. Это очень долго привлекало людей к Церкви, и в этом, может быть, был главный секрет взрывного роста популярности православной идентификации.

Было такое ощущение, что все, кто вчера называл себя атеистами, назвались православными. И более глубокое исследование такой православности неожиданно выявляло, что ее носители не верят в

загробную жизнь, не читают православных книг, не причастны к таинствам церкви. НО КРОМЕ ПАТРИОТИЧЕСКОЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ ВАЖНА ЖЕ ЕЩЕ И КУЛЬТУРНАЯ. СКАЖЕМ, В ТОЙ ЖЕ ПОЛЬШЕ, СЧИТАЮЩЕЙСЯ ГЛУБОКО

РЕЛИГИОЗНОЙ СТРАНОЙ, ДАЛЕКО НЕ ВСЕ ИСПОВЕДУЮТСЯ И ПРИЧАЩАЮТСЯ. ИДТИ ЦЕРКОВНЫМ ПУТЕМ НЕ ПРОСТО, ЭТО "ТЕСНЫЙ ПУТЬ". А ВОТ ВЫСОКОЕ КУЛЬТУРНОЕ ПРИСОЕДИНЕНИЕ К РЕЛИГИИ (К КАТОЛИЧЕСТВУ

ИЛИ ПРАВОСЛАВИЮ) ОЧЕНЬ ЗНАЧИМО. ЗНАМЕНИТЫЙ РЕЛИГИОЗНЫЙ РЕНЕССАНС 70-Х ГОДОВ, О КОТОРОМ СНЯЛ ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ СЕРИАЛ АЛЕКСАНДР АРХАНГЕЛЬСКИЙ, КАК РАЗ ЯВЛЯЛ ТАКОЕ СОЧЕТАНИЕ ДУХОВНОЙ, КУЛЬТУРНОЙ

И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ВЫСОТЫ. ВАЛЕРИЙ ФЕДОРОВ: Да, но ренессанс 70-х годов шел против течения. В остававшемся официально атеистичном государстве это все не приветствовалось. Но люди, искавшие

какого-то более глубокого смысла и другого пути, преодолевали сопротивление. Для многих закрывались из-за этого жизненные пути. И поэтому на этот путь вступали люди сильные, ищущие, готовые

на какие-то жертвы. А в 90-е годы сопротивление исчезло, и, наоборот, на протяжении четверти века было сложнее отвечать, что ты не православный. Но еще раз повторю - при таком обилии

православной идентификации количество выросло, а качество и глубина веры упали. Православными себя называют более 70 процентов граждан, а воцерковленными - 8. И он всего скорее указывает на

то, что люди ищут в Церкви не столько религиозной жизни, сколько патриотической идентификации Сегодня же заметно, что пик доверия к церковным институтам, как и пик внимания к ним, все-таки

пройден. Обвала и падения нет, но некоторое снижение внимания и интереса мы фиксируем. С ЧЕМ ЭТО СВЯЗАНО? ВАЛЕРИЙ ФЕДОРОВ: Со скандалами и конфликтами. Как, например, вокруг строительства

храма в Екатеринбурге, вокруг высказываний отдельных священников, вокруг каких-то законодательных инициатив. Похоже, что Церковь утратила положение "над схваткой" и вместо роли

морального авторитета, с которым все соглашаются, стала одной из сторон конфликта. А конфликты по всем бьют, в том числе и по Церкви. Эти конфликты происходят в больших городах -

многонаселенных, разнообразных, высокомодернизированных, столичных - Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург. КАКОЙ ВАМ, КАК ВНЕШНЕМУ НАБЛЮДАТЕЛЮ, ВИДИТСЯ ФИГУРА ПАТРИАРХА? ВАЛЕРИЙ ФЕДОРОВ:

Сразу после интронизации Патриарх Кирилл заявил себя как очень активный деятель. Я бы сказал, как церковный политик. Общественные темы были ему очень близки, он считал, что Церковь должна

активно участвовать в общественной жизни.Его активность и проповедническая деятельность сразу понравились самым широком кругам населения. Он, конечно, сломал светский имидж Церкви как места,

куда ходят только бабушки, думающие скорее о жизни вечной, чем нашей сегодняшней. Это был большой плюс в общественном мнении о нем. И рейтинг Патриарха был в начале его деятельности очень

высоким. А дальше, начиная с конца 2011 - начала 2012 года, во времена достаточно глубокого раскола накануне президентских выборов Патриарх занял очень твердую позицию, не понравившуюся

какой-то части креативного класса, представителей массмедиа, деятелей культуры. Значительная часть тех, кто ассоциировал себя с движением на Запад и современным западным образом жизни,

перестала ассоциировать себя с Церковью как наследницей того самого религиозного ренессанса 70-х и разошлась с нею. Ну и поскольку Патриарх был объективно очень сильной и авторитетной

фигурой, к которому многие прислушивались, естественно, последовали атаки на него. На самом деле это во многом были атаки на режим, и в конце концов атаки на Путина. В последнее время, на

мой взгляд, Патриарх стал менее активен в публичном пространстве, мне кажется, что фигура Патриарха ушла "из фокуса" актуального интереса. Я, кстати, думаю, что за этим, может

быть, и его сознательное решение или поменявшаяся картина информационной политики Церкви или государства. Но еще раз повторю, в начале своего патриаршества Патриарх Кирилл был

"сверхновой" звездой на нашей публичной сцене, столь быстро набранная высота не могла не пойти в обратную сторону и не обернуться критикой, в том числе иногда и не пойми за что. НО

ЦЕРКОВЬ ВООБЩЕ-ТО ОБРЕЧЕНА НА НЕСОВПАДЕНИЕ С ЛОГИКАМИ "МИРА СЕГО". ЭТО, ЧТО НАЗЫВАЕТСЯ, ВПИСАНО В ПАСПОРТ ПРИ ЕЕ РОЖДЕНИИ. ВАЛЕРИЙ ФЕДОРОВ: А я бы обратил внимание на смену

поколений. Сегодня у молодых людей другие кумиры - от Греты Тунберг до Моргенштерна, - и Церковь многим из них кажется чем-то архаичным, несовременным, непонятным. Опросы показывают резкое

снижение у молодежи религиозности. Комментарий У ПОКОЛЕНИЯ 30+ РАСТЕТ ИНТЕРЕС К ВЕРЕ ВЛАДИМИР ЛЕГОЙДА, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СИНОДАЛЬНОГО ОТДЕЛА ПО ВЗАИМООТНОШЕНИЯМ ЦЕРКВИ С ОБЩЕСТВОМ И СМИ: Не могу

согласиться с тем, что "фигура Патриарха ушла из фокуса актуального интереса". Объективный анализ медиаполя показывает, что, несмотря на коронавирусные обстоятельства, церковная

повестка продолжает оставаться одной из главных в публичном пространстве. И медийный интерес сконцентрирован, прежде всего, на предстоятеле Русской православной церкви. Лишь два медийных

повода прошедшего года: патриаршая инициатива включения упоминания Бога в Конституции Российской Федерации и служение Церкви в условиях коронавирусной инфекции на Пасху, Рождество,

Богоявление, как показывают цифры, обсуждались самым широким образом, и предстоятель Русской церкви был в центре этой дискуссии. Кажется ли Церковь "архаичным институтом" для

молодого поколения? Естественно, что молодежь чаще всего интересуется чем-то модным, прогрессивным, быстро текущим. Я готов поверить, что сейчас среди части молодого поколения Грета Тунберг

(про нее, правда, что-то давно ничего не слышно) и Моргенштерн более популярны, чем поиски богословской истины. Но люди, которые сейчас слушают Моргенштерна, будучи в возрасте 16 лет, в 36,

46, а тем более в 76 будут искать новые смыслы. Тех, кто будет всю жизнь рассматривать его как предмет поклонения или нравственный ориентир, мало или нет совсем. А вот уверовать во Христа и

оставаться верующим до смерти - это норма. Поэтому я бы не стал сравнивать скоромимоходящий интерес к каким-то новым веяниям с мировоззренческим выбором человека и делать из этого выводы.

Кроме того, сейчас мы констатируем растущий интерес к вере в поколении 30+, который качественно отличается от "моды на веру", бывшую реальностью в 1990-е годы.