В гослитмузее открылась выставка о жизни марины цветаевой - российская газета

Экспозиция ведет посетителей сквозь мир, который Цветаева создала в своем творчестве. И это движение от обжитого пространства к утрате дома, уединения, самой себя. "Мурлыга! Прости

меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але - если увидишь - что любила их до последней минуты и

объясни, что попала в тупик", - написала она сыну в предсмертной записке. Двери в жизнь Цветаевой открываются родительским домом в Трехпрудном переулке: здесь уют, в углу икона Иоанна

Богослова из семьи поэта, в витринах - ее книги стихов. Одна из них - "Волшебный фонарь" - с дарственной надписью Петру Юркевичу "Дорогому Понтику - другу. Моих 15-ти лет.

Марина Цветаева. Москва, 27 февраля 1912 г." из собрания известного библиофила Михаила Сеславинского. Следом - счастливая жизнь в юности, в теплой атмосфере дома Волошина в Коктебеле.

Обручальное кольцо Сергея Эфрона, серебряные браслеты Цветаевой - перед посетителями. Солнечный Крым сменится семейной жизнью в Борисоглебском переулке. Дом с его лестницей, чердаком-каютой

- настоящий "дом-корабль", в котором Цветаева погрузилась в революцию. Пространство этого зала словно бы перерублено той самой лестницей на жизнь "до" и

"после". До - это семейные фотографии в рамках, московский цикл стихов, "Повесть о детстве" Сергея Эфрона, где Марина одна из героев. Чуть позже встреча с Мандельштамом.

После - это жизнь без Сергея Яковлевича, когда осталась одна с Ариадной. Детские рисунки Али Эфрон 1917-1922 годов представлены публике впервые. На стене, будто в окне, хроника московского

восстания, где был и Сергей Эфрон: разрушенная любимая Москва, которую воспевала Цветаева еще несколько лет назад. Следующий зал - эмиграция: Прага, Париж, мы словно бы за столиком во

французском кафе. Витрины усыпаны книгами с автографами. Среди них - уникальный экземпляр, подаренный Цветаевой Керенскому. Но здесь же и письма, по которым понятно, какие страдания

испытывала  Цветаева от того, что никому не нужна. Следующий зал в черных тонах - возращение в СССР вслед за мужем и дочерью. Карта скитаний по московским адресам после ареста Ариадны и

Эфрона. Уезжая из Москвы, Цветаева попросила отнести свои рукописи в безопасное место: так они оказались в келье Новодевичьего монастыря. Последнее пристанище - дом в Елабуге: дыра, сарай -

не дом. Сейчас его не узнать - милый дачный уголок. В конце глаза в глаза, хотим мы того или нет, встречаемся с редкой, страшной фотографией Марины Ивановны, сделанной в 1941 году. Она на

стене, словно на могильной плите. Заключительный зал - вечность. Здесь томики ее стихов, книги, написанные о ней - женщине трудной судьбы, поэте - не "поэтессе", этого она не

принимала. Атмосфера времени, воссозданная на выставке, множество экспонатов, относящихся к быту и творчеству Цветаевой, - попытка найти место ей уже в нашем времени. Между тем Вчера на

выставке презентовали иллюстрированный альбом-каталог Марины Цветаевой, вышедший в издательстве "Бослен" "Библиофильский венок М.И. Цветаевой: Автографы и мемориальные

предметы из собраний Л.А. Мнухина и М.В. Сеславинского". "Наша разница в возрасте - более четверти века. Мы росли в разные эпохи, имеем разные биографии, по-разному формировали

свои цветаевские собрания. Но любовь к творчеству Марины Ивановны Цветаевой объединяет нас уже много лет. Именно это стало импульсом к созданию уникального в своем роде альбома-каталога, в

котором объединились две библиофильские коллекции", - рассказал глава Роспечати, известный московский библиофил Михаил Сеславинский. Для библиофилов книга с автографом - вожделенное

сокровище. Они, как правило, предпочтут ее отрывку из рукописи, письму или открытке. Именно поэтому в альбоме основной акцент сделан на автографы Марины Цветаевой в виде дарственных надписей

на книгах. Помимо них из любопытных вещиц представлено уникальное почтовое отправление, аналог которому трудно найти в истории русской поэзии - телеграмма Цветаевой с текстом стихотворения

"Безумие и благоразумье...". Предполагается, что адресована она была барону Анатолию Штейгеру, поэту, корреспонденту Марины Ивановны. Превосходно изданный и богато иллюстрированный

альбом украсит книжные полки не только страстных библиофилов, но и просто любителей творчества Марины Ивановны. _*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"_