Татьяна глушкова: "система сама устанавливает правила и сама же произвольно их нарушает"

Стоп-кадр видео sotavision / youtube.com "День под знаменем абсолютной, беспросветной, тотальной безнадеги. Звонок из ОВД Люблино: тем, кто отказывается от дактилоскопии, угрожают

отрубить пальцы. Что говорить людям? Что по закону их не имеют права дактилоскопировать, а про отрубание пальцев - с вероятностью 99% пугалка, но если вдруг нет - вероятность того, что это

преступление останется безнаказанным, - примерно такая же, потому что силовикам дан карт-бланш примерно на все?" - пишет в Facebook правозащитница, дежурившая 3 августа на "горячей

линии" для задержанных на акции протеста в Москве. "А вот ОВД Хорошевский: изымают телефоны. Предъявляют постановление о выемке. Что сказать, кроме: "Да, это беспредел, но

телефон, к сожалению, придется отдать"? Ничего. (Про пароли, сим-карты и пр. говорила, конечно, но по сравнению с самим фактом изъятия телефона это выглядит невероятно жалко). Еще

звонок: человек приехал из другого города в Москву на концерт. Попал под замес случайно. Билет туда, билет обратно, билет на концерт - в наличии. Полицейским и следователям показывал.

Эффекта не возымело: телефон изъяли, как и у всех в этом ОВД. Человека, на минуточку, 27 июля даже в Москве не было. Но кого это волнует. Ты бессилен. Ты ничего не можешь сделать. Против

тебя - система, которая сама устанавливает правила и сама же произвольно их нарушает. Ты обречен вечно догонять: писать инструкции, давать советы, разрабатывать шаблоны, ориентируясь на то,

что уже произошло, не зная, какое обличье примет новая голова гидры. Ясно одно: эта голова будет грызть и отравлять всё, что можно описать словами "мир, прогресс, права человека",

потому что ее стихия - война, деградация и бесправие. Я не понимаю, что еще можно сделать, чтобы стать хоть чуточку результативнее, и от этого накрывает ощущением собственной бессмысленности

- вязким, обессиливающим. Я знаю, вы скажете, что на бессилие мы точно не имеем права. Знаю, что завтра будет новый день, в котором мне, хочу я или нет, придется отыскать и силы, и смыслы.

Знаю, что это далеко не первый последний рубеж - и, весьма вероятно, далеко не последний. Но просветов во мгле безнадеги от этого не прибавляется".