Как закалялся «омсктехуглерод»: развал от «красного директора», криминал 90-х, давление силовиков 2000-х, падение цены на нефть 2010-х

СОВЕТСКОЕ НАСЛЕДСТВО ЗАВОДА ТЕХНИЧЕСКОГО УГЛЕРОДА – ЭТО ВЫГОДНЫЙ КОМУ-ТО МИФ.  В последнее время, кажется, ни одному омскому предприятию СМИ не уделяли столько внимания, сколько получил его

«Омсктехуглерод». А на прошлой неделе журнал «Бизнес-курс» и вовсе разразился многостраничным проектом, посвященным этой компании. Корреспондент «Коммерческих вестей» Виталий ГЕРАСИМОВ

предложил члену совета директоров ООО «Омсктехуглерод» Сергею МИЗЕ прокомментировать публикацию. — СЕРГЕЙ ГЕРАСИМОВИЧ, КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ К ТОМУ, ЧТО ПРЕДПРИЯТИЕ ПО СУТИ СТАНОВИТСЯ ЗВЕЗДОЙ

МЕДИЙНОГО ПРОСТРАНСТВА? — Философски. И скорее не звездой, а фигурантом, если учесть, сколько на него вылилось негатива. Честно сказать, не вижу особого смысла комментировать высосанные из

пальца и не очень грамотные обвинения, но одна мысль, на мой взгляд, действительно заслуживает общественного внимания. В беседах со своими бывшими коллегами из ФСБ, когда речь заходит о

чрезмерном внимании к заводу силовых и прочих властных структур, ее постоянно слышу: Ну, а что вы, дескать, хотите, Сергей Герасимович, ведь такой лакомый кусок отхватили. Именно эта мысль

жирной  красной нитью проходит через весь спецпроект «Бизнес-курса»: на нынешних собственников свалилось с неба наследство, созданное напряженным трудом двух поколений советских людей, и они

теперь беззастенчиво стригут с полученного наследства купоны. В долларах. И цинично плюют на интересы омичей. — А РАЗВЕ ЭТОГО НАСЛЕДСТВА НЕ БЫЛО? — Конечно, было. К концу 80-х Омский завод

технического углерода представлял собой вполне современное предприятие. С технологической точки зрения, если и имелось отставание от западных стран, то отнюдь не фатальное. Но Советский Союз

вообще много чего оставил в наследство, и можно лишь удивляться, с какой скоростью оно оказалось промотано. Так называемым младореформаторам потребовались считанные годы, чтобы почти

уничтожить промышленный потенциал страны. Со времени массовой приватизации прошло более четверти века, и сегодня уже мало кто помнит, что за ней последовало. Впрочем, большинство граждани

тогда имели весьма смутное представление о происходящих процессах. А поскольку я был не только свидетелем, но и реальным участником событий, связанных с заводом технического углерода,

хотелось бы о них рассказать. Не собираюсь никого ни в чем убеждать, просто есть факты, которые, на мой взгляд, полезно знать. Приватизировалось предприятие по варианту «А»: 50 процентов

акций досталось работникам завода, 50 процентов – поступило на свободный рынок, где они продавались за ваучеры. Народ понятия не имел, с чем эти ваучеры едят, зато молодые талантливые ребята

с университетскими дипломами быстренько сориентировались, принялись их скупать и вкладывать в акции предприятий. Обладателем крупной собственности можно было стать, имея совсем небольшой

капитал. Именно такими молодыми талантливыми ребятами и был куплен завод технического углерода. В один прекрасный момент новоявленные собственники, которые, кстати, ранее консультировали его

руководство по вопросам ваучерной приватизации, пришли к директору Иннокентию Степановичу ЮДИНУ и стали задавать всякие неприятные для него вопросы. Мол, как вы управляете, куда текут

финансовые потоки, что происходит с прибылью и т. д. Растерявшийся от такого нахальства директор помчался к губернатору ПОЛЕЖАЕВУ. Тот вызвал к себе главного талантливого предпринимателя и

предложил вернуть акции завода. Причем предложил настолько убедительно, что акции были отданы некоему фонду по цене вдвое ниже, чем они скупались. И все вернулось на круги своя. В управлении

предприятием ничего не менялось до 97-го года, когда уже сам ЮДИН осознал, что его надо очень быстро продавать. Пока не поздно. — И С ЧЕМ БЫЛА СВЯЗАНА ТАКАЯ СРОЧНОСТЬ? — Да с тем, что еще

немного и продавать было бы просто нечего. Новые собственники столкнулись с тяжелейшей ситуацией. К слову, именно в тот период я познакомился с Валерием Николаевичем КАПЛУНАТОМ. Акционеры

предложили мне членство в совете директоров и должность председателя комиссии по распределению ресурсов. По сути с чрезвычайными полномочиями. Я, конечно, понимал, что положение завода

плачевно, но действительность превзошла самые худшие ожидания. Начнем хотя бы с того, что коллектив девять месяцев не получал зарплату. Когда я в первый раз решился поговорить с народом,

пришла вся дневная смена. Встреча продолжалась три с половиной часа, и мат стоял до потолка. Люди голодные, злые, честно говоря, думал, что побьют. А что им можно было тогда обещать? На

заводе нулевые запасы сырья, что для непрерывного производства почти смерть. Колоссальная кредиторская и дебиторская задолженности. Ежемесячные отключения за долги по поставкам газа, воды,

электричества. Выход готовой продукции составлял порядка трех-четырех тысяч тонн в месяц, тогда как точка безубыточности была в районе пяти с половиной тысячи тонн. К тому времени уже год

действовал приказ директора, запрещающий тратить средства на ремонт технологического оборудования – реакторы работали на износ и гнали огромный процент брака. Финансовыми потоками фактически

управлял двадцатилетний внук «красного» директора. Парень, безусловно, смышленый, но своеобразный и очень далекий от производства. Он ездил по территории на тонированном шестисотом

«мерседесе», на заднем стекле которого крупными буквами красовалось слово «мафия». В общем, предприятие тогда являлось не лакомым куском, а практически полноценным банкротом. И реально

находилось в состоянии агонии. — ЗА СЧЕТ ЧЕГО УДАЛОСЬ ЕГО ИЗ ЭТОГО СОСТОЯНИЯ ВЫВЕСТИ? — Чудес в экономике не бывает. Начать пришлось с наведения элементарного порядка – как в

производственной сфере, так и финансовой. Сразу же всплыли удивительные вещи. Ну, например, выяснилось, что некий гражданин САРОЯН при поддержке руководства предприятия и полном понимании со

стороны правоохранительных органов только автомобилей, которые тогда являлись бартерным товаром, увел с завода на два миллиона долларов. Или же посреднический контракт по зачетным схемам,

заключенный с фирмой, близкой к известной в городе ОПГ. Мы поставляем на шинный завод технический углерод, шинники производят покрышки, передают их посреднику, тот продает товар за живые

деньги и рассчитывается с контрагентами. Первый транш пошел, колеса реализованы, а денег нет. Сделку удалось разорвать с минимальными потерями, после чего я оказался подозреваемым в деле о

нанесении ущерба фирме-посреднику, типичной однодневке, у которой ничего не было, кроме офиса в девять квадратных метров, но за которой стояла криминальная бригада «химиковских». Еще пример.

Руководство завода заключает договор на покупку бывших в употреблении нержавеющих труб для теплообменников. По документам цена на них в шесть раз выше, чем стоят аналогичные трубы из

Первоуральска. Блокирую оплату, начинаю разбираться. Немедленно прилетает директор предприятия-поставщика и откровенно гнет пальцы: договор есть, товар поставлен – не заплатишь, приедет

служба безопасности Северного Кавказа и тогда мало не покажется. Пришлось жестко объяснить товарищу, чем может завершиться для него затеянная махинация. А сумма контракта, между прочим, была

не три копейки – более миллиона долларов. И так буквально по всем позициям. Два года потребовалось, чтобы очистить завод от тотальной внутренней коррупции, сформировать дееспособную

управленческую команду, убедить людей, что предприятие может нормально жить и развиваться. Начали более-менее регулярно платить зарплату, вкладывать средства в ремонт технологического

оборудования. Валерий КАПЛУНАТ, который к тому времени стал председателем совета директоров, принял абсолютно верное стратегическое решение о строительстве мини-ТЭЦ. На калужском заводе

купили турбины – такими оснащались подводные лодки. И предприятие сейчас не зависит от поставок электроэнергии. Кроме того, если бы не это решение, некуда было бы девать отходящие газы –

пришлось бы их сжигать, такие же проблемы возникали и с избытком пара.Но ключевую роль в трансформации предприятия, конечно же, сыграл, выход на внешние рынки. — А РАНЬШЕ ПРОДУКЦИЯ НЕ

ЭКСПОРТИРОВАЛАСЬ? — В очень небольших объемах. В советское время отрасль была сориентирована исключительно на внутреннее потребление. Никто даже не задумывался о том, чтобы привести

отечественные марки технического углерода в соответствие с требованиями мирового рынка. И как только посыпался отечественный автопром, а вслед за ним шинная промышленность, сразу же

образовались огромные избыточные мощности. Технический углерод элементарно некуда было девать, и все заводы перешли в режим выживания. Выжить и встать на ноги сумели только три. Ярославский

завод, у руля которого оказался  толковый директор, и который очень удачно расположен рядом с местным НПЗ, что до минимума сокращает затраты на транспортировку сырья. Нижнекамский завод,

который одно время совсем погибал, но благодаря поддержке правительства Татарстана был реанимирован. И «Омсктехуглерод». Большинство предприятий отрасли, а их в советское время построили

много, и все тогда работали, просто порезали на металлолом. Если бы та же участь постигла омский завод, к чему все шло, никто бы этого даже не заметил. — ДРУГИМИ СЛОВАМИ, ВЫХОД НА ВНЕШНИЙ

РЫНОК ЯВЛЯЛСЯ ЕДИНСТВЕННЫМ ВАРИАНТОМ РАЗВИТИЯ ПРЕДПРИЯТИЙ ОТРАСЛИ… — Конечно. В стране большие объемы никому не нужны, а без нормальной загрузки мощностей  производство невозможно сделать

рентабельным. Но попробуй продай что-нибудь на западном рынке. Сам по себе он узок и специфичен. Основными потребителями технического углерода являются крупнейшие шинные корпорации, у

которых давно налажены устойчивые связи с поставщиками. Причем у каждого завода свои особые требования к характеристикам продукта, и все, разумеется, предъявляют высочайшие требования к его

качеству. У таких компаний, как Michelin, или, например, Goodyear, процесс внедрения каких-то новых компонентов растягивается порой на годы. Нужно отдать должное Валерию КАПЛУНАТУ, во многом

благодаря его усилиям удалось преодолеть технологическое отставание от западных производителей, которое выглядело незначительным в конце советской эпохи и казалось уже почти непреодолимым

спустя десять лет. Ведь мировые лидеры не стояли на месте, пока мы проводили самоубийственные реформы. С приходом новых собственников практически сразу к сотрудничеству были привлечены умные

головы из НИИ технического углерода. Кто-то непосредственно перешел на завод, кто-то работал по договору. В отличие от института, влачившего в те времена жалкое существование, предприятие

достойно оплачивало их труд. И эти умные головы помогли поднять качество продукции. Кроме того, чтобы работать на экспорт, нужно было перестроить внутренние процессы на предприятии, создать

систему управления, внедрить регламенты и стандарты, соответствующие уровню западных потребителей и т. д. Все это потребовало и до сих пор требует колоссальных усилий. Причем одновременно с

прорывом на внешний рынок нам приходилось постоянно держать оборону дома, поскольку удивительно быстро нашлось много желающих от завода что-то урвать. — СЕГОДНЯ НЕКОТОРЫЕ СМИ ПИШУТ, ЧТО

РУКОВОДИТЕЛИ ПРЕДПРИЯТИЯ ПРОСТО СТРАДАЮТ МАНИЕЙ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ – ВСЮДУ ИМ МЕРЕЩАТСЯ ВРАГИ… — Ну да, это они сами себе два года блокировали поставки сырья с Омского НПЗ, сами возбуждали против

себя уголовные дела, сами обкладывали завод проверками, сами организовывали за собой слежку и так далее. Не хочу развивать данную тему, потому что разговоры о создании благоприятного

предпринимательского и инвестиционного климата давно набили оскомину. Хотя меня лично, например, сразило своей новизной заявление бывшего губернатора Виктора НАЗАРОВА насчет того, что

инвестора нужно не просто привлекать, а облизывать. Зачем облизывать-то? Он что, грязный, немытый, еще какой-то? Дилетантизм дремучий. Причем со времен младореформаторов особенно трепетное

отношение у нас сложилось именно к иностранным инвесторам. И до сих пор многие верят, что вот придет в страну щедрый иностранец, начнет вкладывать в экономику страны деньги, заботиться о

российских гражданах и поведет нас прямиком в светлое будущее. Ну, пришел такой инвестор с индийскими корнями на Волгоградский завод технического углерода, кстати, когда-то самый мощный в

СССР. Окончательно загнал его в угол, высосал все оставшиеся соки, а выходя из терпящего бедствие проекта, продал даже автобусы, на которых возили на завод рабочих. «Омсктехуглероду»

предприятие досталось в состоянии, близком к тому, что оставил после себя ЮДИН на омском заводе. За несколько лет завод удалось возродить, реконструировать, нарастить мощности, и сегодня он

выпускает конкурентоспособную на мировом  рынке продукцию. Причем выпускает больше, чем в советские времена. А сейчас компания взялась за строительство завода в Могилеве. Без всяких

государственных субсидий, дотаций и кредитов, инвестируя собственные средства. В ближайшее время производство там будет запущено. И это еще один большой шаг вперед в осуществлении избранной

стратегии. Можно по-разному относиться к КАПЛУНАТУ – но в целом реализованный под его руководством проект, на мой взгляд, является безусловным предпринимательским успехом. И этот успех не

плод какой-то удачи, безумного везения, а результат напряженного двадцатилетнего труда и настоящего профессионализма в управлении процессами,капиталом, людьми, причем в очень сложной

промышленной сфере. — А ВОТ «БИЗНЕС-КУРС», НАПРИМЕР, В СВОЕМ РАССЛЕДОВАНИИ, ПОСВЯЩЕННОМ КОМПАНИИ, ПРИШЕЛ К ВЫВОДУ, ЧТО ОНА СИДИТ НА ШЕЕ ГОСУДАРСТВА И ПРОЦВЕТАЕТ ЗА СЧЕТ ХИТРОУМНЫХ СХЕМ

ОПТИМИЗАЦИИ НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ… — Честно сказать, подобные вещи даже комментировать трудно. Не хочу никого обидеть, но если уж журналист берется анализировать какие-то серьезные процессы,

желательно это делать не на уровне аналитика из Мангышлака. Ну, например, думаю, не составляло большого труда выяснить, что на мировом рынке цены на технический углерод, фактически привязаны

к ценам на нефть, и в позапрошлом году они резко пошли вниз вслед за нефтяными котировками. Что, естественно, сказалось на валютной выручке «Омсктехуглерода». Потому она и не могла

увеличиться в рублевом эквиваленте пропорционально скачку курса доллара. В это же самое время стоимость каталитического газойля, нефтяного сырья для производства сажи, продолжала в России

расти. Транспортных услуг – тоже. Соответственно прибыль ушла в минус. Рыночная конъюнктура, к сожалению, не всегда меняется в выгодную для тебя сторону. Кстати, многие нефтяные компании в

тот год тоже показали убыток. Ну, а по поводу рассуждений насчет того, что компания получает из российской казны больше,  чем в нее вкладывает, я вообще не знаю, что сказать. Нужно все-таки

понимать природу налога на добавленную стоимость. Ведь НДС возмещается всем предприятиям, не работающим на конечного потребителя. Скажем, «Омсктехуглерод», фактически сначала платит этот

налог за каждого из своих поставщиков, а когда продает собственную продукцию, например, «Омскшине», получает возмещение за счет шинников. А вот у экспортеров цепочка за пределами страны

обрывается. Компания Michelin же не станет ничего возмещать,  и потому это делает государство. В противном случае,вообще никакого экспорта не будет. Причем государство производит выплаты не

из каких-то своих закромов, а просто спустя три месяца возвращает деньги, которые сам же экспортер в казну и заплатил. Понятно, что идеального налогового законодательства не бывает, но НДС

используется в 137 странах мира, и везде он работает именно так. Если кто-то считает данную систему налогообложения вредоносной, нужно апеллировать к депутатам Госдумы, которые принимают

российские законы. Что тут еще добавить? — НУ, НАПРИМЕР, МОЖНО ЧТО-ТО СКАЗАТЬ ПРО СОВЕСТЬ, КОТОРАЯ, ПО МНЕНИЮ «БК» ДОЛЖНА МУЧИТЬ ОМСКОГО ОЛИГАРХА ВАЛЕРИЯ КАПЛУНАТА… — Знаете, в свое время

меня учили, что в борьбе с идеологическими диверсиями в первую очередь нужно обращать внимание на факты. Вот факт – это как большой камень на дороге, который нельзя объехать. И, кстати, я

абсолютно согласен с позицией издания насчет того, что о масштабе личности любого человека нужно судить по его делам. А потому давайте о делах. К примеру, то, что загибающийся завод за

двадцать лет превратился в серьезного игрока на мировом рынке технического углерода – очевидный факт. С тем, что компания является крупнейшим экспортером высокотехнологичной продукции в

регионе, тоже не поспоришь. И вряд ли случайно Росстат регулярно признает ее самым эффективным предприятием области. А еще благодаря «Омсктехуглероду» страна не зависит от импорта в

стратегически важной для экономики отрасли. Хотя Китай, например, с большим удовольствием зашел бы на российский рынок технического углерода и пытается это сделать, но не получается. Причем

холдинг динамично развивается, постоянно наращивает обороты, в отличие от промышленности в целом, которая никак не может выйти из стагнации. Реклама. ООО «ОМСКРИЭЛТ.КОМ-НЕДВИЖИМОСТЬ». ИНН 

5504245601 erid:LjN8KafkP