Никита михалков: «я вообще считаю, что если и осталось что-то чистое в стране, то это регионы. И чем дальше от москвы, тем чище... »

В ПРОМЕЖУТКЕ МЕЖДУ МЕРОПРИЯТИЯМИ XVI ФЕСТИВАЛЯ РОССИЙСКОГО ИСКУССТВА В КАННАХ НИКИТА МИХАЛКОВ НАШЕЛ ВРЕМЯ, ЧТОБЫ ОТВЕТИТЬ НА ВОПРОСЫ ОМСКИХ ЖУРНАЛИСТОВ. МНЕНИЕ ОДНОГО ИЗ ВЕДУЩИХ ДЕЯТЕЛЕЙ

РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ О ТОМ, КАК НУЖНО ИСПРАВЛЯТЬ ИМИДЖ ОМСКОЙ ОБЛАСТИ, ВЫСЛУШАЛ ОБОЗРЕВАТЕЛЬ «КВ» НИКОЛАЙ ГОРНОВ. — НИКИТА СЕРГЕЕВИЧ, ХОТЕЛОСЬ БЫ УСЛЫШАТЬ ВАШУ ОЦЕНКУ ФЕСТИВАЛЮ. КАК, НА ВАШ

ВЗГЛЯД, ПОКАЗАЛИ СЕБЯ ОМСКИЕ АРТИСТЫ? — Я думаю, вопрос заключается не в том, лучше или хуже выступили омичи, чем представители других регионов. Мне кажется более важным, что для жителей

Омска, и не только тех, кто принимал участие в фестивальных мероприятиях, возникает возможность яркого выхода на другую арену. Можно ли говорить, что мы пробили стену и оказались в центре

внимания зарубежных зрителей? Нет, это было бы слишком смелое заключение. Но уже то, что в фестивале каждый год принимают участие творческие люди из разных регионов, которые приезжают потом

домой с новыми впечатлениями и сильными эмоциями, — это уже само по себе очень важно. С другой стороны, Кубанский казачий хор — это высокий класс? Разумеется. А Омский государственный

русский народный хор? Разумеется. Я не думаю, что Омскому хору нужно сделать много усилий, при наличии грамотного менеджера, чтобы сделать гастроли на два дня в Канны или на три дня еще

куда-то. Разумеется, хор может выступать и без фестиваля. Другое дело, что фестиваль объединяет и известные коллективы, и молодых талантливых людей. Я не говорю о том, что все прекрасно. Мне

кажется, что за 16 лет все это стало каким-то привычным, выложилась определенная колея, и по этой колее действительно можно какое-то время двигаться еще. Конечно, зал полный, люди

приезжают, им интересно, и что еще, казалось бы, нужно. Но, мне кажется, важно ведь не только показать, что умеешь. Важно, чтобы и самим как-то совершенствоваться. Чтобы и самим было

интересно. И в этом смысле фестивалю не хватает, на мой взгляд, нового импульса, новой энергетики, новых идей. — ВОЗМОЖНО, ФОРМА ФЕСТИВАЛЯ СТАЛА ТАКОЙ ИЗ-ЗА ОЖИДАНИЙ ФРАНЦУЗСКОЙ СТОРОНЫ.

МОЖЕТ, ИМЕННО ЭТО ОНИ И ХОТЯТ ВИДЕТЬ? — Нет, я не к тому, что фестивалю не хватает современного искусства, особенно в том виде, как это порой сегодня понимают. Как говорят: нагадить перед

дверью, позвонить и убежать — это инсталляция, а сесть гадить и позвонить — это уже перформанс. И дело не в том, чтобы понравиться, это должно быть, как я уже говорил, интересно нам самим. В

любом регионе, хоть в Омской области, хоть в Красноярском крае, существуют наверняка какие-то еще не раскрытые мощные энергетические силы и их нужно искать. А не только брать уже готовое.

Ну сколько можно барабанщиц запускать? Они везде барабанят одинаково. Только не воспринимайте на свой счет, я это говорю сейчас вообще о фестивале, а не об омичах конкретно. Даже если бы я

был сильно расстроен, то и в этом случае никогда бы не сказал этого про омичей. Омичей я очень люблю. Я вообще Омск очень люблю. И бываю часто, поскольку друзья мои в Омске живут. И в Канны

я приехал только потому, что здесь Омск. — БОЛЕЗНЕННЫЙ ДЛЯ МНОГИХ ОМИЧЕЙ ВОПРОС — ИМИДЖ РЕГИОНА. ВЫ СКАЗАЛИ, ЧТО К ОМСКУ НЕРАВНОДУШНЫ, ПОЭТОМУ ХОТЕЛОСЬ БЫ УЗНАТЬ ВАШЕ МНЕНИЕ КАК ЧЕЛОВЕКА

КОМПЕТЕНТНОГО ВО МНОГИХ ВОПРОСАХ: ЕСТЬ ЛИ У ОМСКОЙ ОБЛАСТИ ВООБЩЕ ИМИДЖ, А ЕСЛИ ЕСТЬ, ТО КАКОЙ? У НАС НА ЭТОТ СЧЕТ ЧАСТО ВОЗНИКАЮТ СПОРЫ. ОДНИ СЧИТАЮТ, ЧТО ИМИДЖ У ОБЛАСТИ ПЛОХОЙ И ЕГО НУЖНО

УЛУЧШАТЬ. ДРУГИЕ СЧИТАЮТ — НИКАКОГО ИМИДЖА НЕТ ВООБЩЕ И ЕГО НУЖНО СОЗДАВАТЬ С НУЛЯ...   — Понимаете какая штука, я думаю, что это большая ошибка — выпячивать имидж отдельной области или

отдельного города. Думать, на мой взгляд, нужно об имидже страны в целом. У нас же огромная страна — девять часов нужно лететь на самолете. Страна очень разная. С разным разрезом глаз, с

разными культурами и религиями. И нам нужно понять прежде всего, что мы такое из себя все вместе представляем. Поэтому я не могу и не хочу вам советовать, как изменить или улучшить имидж

конкретного Омска. На мой взгляд, имидж — это вообще неправильное слово. Правильнее было бы сказать — образ. — НО КОНКУРЕНЦИЯ МЕЖДУ РЕГИОНАМИ ВСЕ РАВНО ЕСТЬ, КАК БЫ МЫ К ЭТОМУ НИ ОТНОСИЛИСЬ.

МЫ — ТЕ, КТО ЖИВЕТ В РЕГИОНАХ,  КОНКУРИРУЕМ ДРУГ С ДРУГОМ ВСЕМИ ВОЗМОЖНЫМИ СПОСОБАМИ. В РОССИИ ЕСТЬ КОСМОПОЛИТИЧЕСКАЯ САМОДОСТАТОЧНАЯ МОСКВА И РЕГИОНЫ, КОТОРЫЕ ЖИВУТ В КОНКУРЕНТНОЙ СРЕДЕ,

ВЕДУТ БОРЬБУ ЗА БЮДЖЕТНЫЕ ДЕНЬГИ. РАЗНЫМИ СПОСОБАМИ, В ТОМ ЧИСЛЕ С ПОМОЩЬЮ ИМИДЖА. И ЧТО, КОНКУРЕНЦИЯ — ЭТО ПЛОХО? — Нет, конкуренция — это вещь хорошая и нужная. Если она не сводится к

тому, что наш  боксер — чемпион Европы, а у других — не чемпион. Чем отличается патриотизм от шовинизма? Патриотизм — это когда любят свое и призывают других его любить тоже. И я готов

любить ваше, если вы любите свое, как я люблю свое. А шовинизм — это когда вы думаете, что у вас лучше, чем у других. Патриотизм — это правильно. И правильная конкуренция, когда люди

показывают всем, что сделали что-то хорошее. Когда все готовы распространять свою любовь к тому месту, где живут. А считать чужое поражение своей победой — это большая ошибка. — НО МЫ ИМЕННО

ТАК И СЧИТАЕМ ЗАЧАСТУЮ... — Да, это всем людям свойственно. Одним в большей степени, другим — в меньшей. Я тоже очень люблю Москву, ту Москву, где я родился, но когда я приезжаю в Кострому,

Ярославль или Владивосток, то не смотрю сверху вниз. Я вообще считаю, что если и осталось что-то чистое в стране, то это регионы. И чем дальше от Москвы, тем чище. Другое дело, как регионы

сами к себе относятся. Если они удовлетворяются тем, что каждый считает себя лучше соседа, то это бесперспективно. — В ОМСКЕ КАК РАЗ ЗАМЕТНА ОБРАТНАЯ ТЕНДЕНЦИЯ. МЫ СЧИТАЕМ СЕБЯ ХУЖЕ СОСЕДЕЙ,

ПОЭТОМУ МОЛОДЫЕ ОМИЧИ ПРИ ЛЮБОЙ ВОЗМОЖНОСТИ УЕЗЖАЮТ В СТОЛИЦУ... — Я сейчас буду говорить банальные вещи, к сожалению, но есть, на мой взгляд, более страшные и более глобальные проблемы,

чем та, о которой вы сказали. Я имею в виду прежде всего состояние русской деревни и отношение к земле как таковой. Потому что сегодняшняя ситуация — это уже национальная катастрофа. Угроза

национальной безопасности. Я сейчас делаю картину про это, которая называется «Чужая земля». Заботиться об имидже города, подметать улицы — это нормально. Когда люди уходят из деревень в

города — это правильно, поскольку им в деревне нечего делать. Но в результате самое дорогое, что есть у человечества, земля, оказывается неухоженной. Мы прижались к мегаполисам, а миллионы

гектаров земли просто взывают о помощи. Их вспахивали сотни лет. Сейчас они заросли бурьяном и березняком. Всего за двадцать с небольшим лет существования нашей страны мы практически

потеряли все то, что имели. Я не выступаю в качестве оппозиционера, я не хожу на Болотную площадь, не призываю к восстанию. Я считаю, что великие потрясения нужны тем, кому есть куда уехать.

Я делаю что могу на своем уровне — снимаю картины, делаю свое дело. И говорю я вам сейчас о нормальных вещах, о тех, которые являются основополагающими. Что мы должны были думать, когда

приезжали в пустую разрушенную деревню и видели там новый таксофон, установленный за огромные деньги и работающий через спутник? Я не удержался, снял трубку и позвонил в  скорую помощь, в

МЧС и в полицию. И у всех попросил помощи. Мне говорят: кто умирает? Я говорю: деревня умирает русская. А мне отвечают: ты что, с ума сошел, сволочь пьяная?! Этим эпизодом я и закончил

картину «Чужая земля».      — НИКИТА СЕРГЕЕВИЧ, ВЫ ВЕДЬ ОБЩАЕТЕСЬ С ПЕРВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ РОССИИ, БЫЛИ ЕГО ДОВЕРЕННЫМ ЛИЦОМ. ВЫ ОБСУЖДАЛИ ЭТИ ВОПРОСЫ С ПРЕЗИДЕНТОМ ПУТИНЫМ? — Одну секундочку, а

вы думаете, что я вам говорю одно, а ему другое? Меня трудно упрекнуть в какой-то конъюнктуре. Если вы откроете книгу с моими интервью за 40 лет, которые собраны  моими товарищами, сами

сможете убедиться. Я не отказываюсь ни от одного своего слова. Не идиоты же были большевики, когда строили БАМ и осваивали целину. Они искали для народа общее дело. Вспомните, как

школьниками собирали макулатуру и соревновались пятый «А» с пятым «Б».  В это время как раз и рождался социум. Но это, конечно, глобальная история. Я 25 лет с маниакальным упорством

продвигаю идею, что нужно прибраться в стране. Не субботник устроить, а реализовать мощнейшую дорогостоящую программу уборки страны. — ВЫ ИМЕЕТЕ В ВИДУ ЭКОНОМИЧЕСКУЮ ПРОГРАММУ? — В

результате она будет экономическая, да. Но прежде всего она должна стать общим делом для всех. Это должна быть мощнейшая государственная политика. Если этого не произойдет, все так и

останется на локальном уровне. Ну, построили мощнейший завод, ну, показали его. А там школу открыли. Замечательно? Замечательно. Но за этим не чувствуется дыхания огромной страны.   — В 2006

ГОДУ ВЫ, ПРЕРВАВ СЪЕМКИ, ПРИЛЕТЕЛИ В ОМСК НА ОСВЯЩЕНИЕ УСПЕНСКОГО СОБОРА. ВЫ ПОМНИТЕ ЭТОТ МОМЕНТ? ЗАЧЕМ ВАМ ВСЕ ЭТО НАДО БЫЛО? — Отлично помню. Мне совершенно понятно — зачем. Вот если бы я

не прилетел, тогда бы вы должны были у меня спросить: почему не прилетел? Или вы думаете, что мне денег дали, чтобы я побывал на освящении собора? — СЕЙЧАС ВСЯКОЕ БЫВАЕТ... — Ну да,

бывает... — НЕ МОГУ УДЕРЖАТЬСЯ ОТ БАНАЛЬНОГО ВОПРОСА: ЕСЛИ БЫ ВАМ ДАЛИ ВОЗМОЖНОСТЬ ВЫБРАТЬ ТОЛЬКО ОДНУ СВОЮ КАРТИНУ, ВЫ БЫ КАКУЮ ВЫБРАЛИ? КАКАЯ У ВАС САМАЯ ЛЮБИМАЯ? — Самую любимую я еще не

снял... А вообще это странный вопрос. Это как про детей спрашивать: какой ребенок самый любимый?  Каждая картина — это моя жизнь, это жизнь моих товарищей. Я снимаю не для денег, не для

славы. Снимаю потому, что иначе не могу. — ХОРОШО, ПЕРЕФОРМУЛИРУЮ СВОЙ ВОПРОС: КАКУЮ СВОЮ КАРТИНУ ВЫ ЧАЩЕ ВСЕГО ВСПОМИНАЕТЕ? — Я их вообще не вспоминаю. И специально не пересматриваю

никогда. Иногда бывает, что увижу случайно по телевизору какой-то эпизод из своей картину и думаю: «Ну надо же, как же мы тогда смогли это снять?»