Ромашковое лето

ВЛАДИМИР БИЧЕВОЙ. ЖИВОПИСЬ. ГРАФИКА. АЛЬБОМ ОМСК: МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ ОМСКОЙ ОБЛАСТИ. 2012 ГОД. — 144 СТР. ТИРАЖ 500 ЭКЗ. Альбом посвящен жизни и творчеству омского художника Владимира

БИЧЕВОГО (1934 – 2007). Он тщательно и бережно составлен искусствоведом, членом Союза художников РФ Людмилой БОГОМОЛОВОЙ, написавшей вступительную статью. Этюды художника, представленные на

трех выставках уже после его смерти, оказались откровением для зрителей. Его маленькие негромкие пейзажи сдержанны, нередко темноваты, но заставляют замедлить шаг и вглядеться. «Как

полнозвучен «Тихий мартовский день» (1991). Небо и снег поделили пространство картины на две половины. Зеленовато-бурые ветви высоких берез, закрывающих почти все небо, пронизывает лазурный

свет. Он разлил по рыхлой снежной пелене розовато-пепельные рефлексы. Ощущение обилия света и тепла усиливают освещенные солнцем стены домов и освободившаяся местами от снега земля», — пишет

БОГОМОЛОВА. Она же подчеркивает: «Роль этюда имела у БИЧЕВОГО свою эволюцию, обусловленную художественными задачами, к решению которых он стремился. Первоначальное значение этюда как

произведения вспомогательного характера в период сбора натурального материала к задуманной картине постепенно отступило на второй план. Второстепенная функция сменилась целенаправленностью

работы в этюде, через которую шло постижение жизни природы. Глядя на пейзажи художника, чувствуешь, как работалось ему в небольшой этюдной форме». Необыкновенное ощущение теплоты дает,

например, этюд «Сумерки» (1991) размером всего 12 на 17 сантиметров: редкий неровный низкий частокол, красноватые листья деревьев, судя по которым на улице уже осень и смеркается рано,

справа и слева вверху в промежутках между стволами и ветками слегка проглядывает смурное, затянутое серой пеленой осеннее небо, а в центре темная приземистая избушка будто распахнула глаза –

два светящихся красным светом окна, слегка освещающие жухлую траву на огородике и стволы берез. Или «Зимняя тишина» того же 1991 года: в отличие от других его картин, силуэты деревьев здесь

чуть ли не графически очерчены по краям и замкнуты, как будто скованы морозцем, бугристые, как белая медведица, облака не размыты, а люди, которых неожиданно много для тишины, даны

буквально парой мазков каждый. ЕЛИЗАВЕТА КРИВОЩЕКОВА ЗАМРЕДАКТОРА «КВ» [email protected]