Игорь николаенко, акционер зао «русь»: «единственный, кто может нас реально обанкротить это банк. Но при нашем банкротстве он потеряет больше всех»

Держатель 99 % акций ЗАО «Русь» Игорь НИКОЛАЕНКО согласился рассказать корреспонденту «КВ» Максиму ДУБОВСКОМУ об истинном положении дел на Азовской птицефабрике. Он также пояснил, за счет

чего предприятие планирует выйти из кризиса и какие объективные и субъективные факторы привели производство к тому состоянию, в котором оно находится. — ИГОРЬ ВЛАДИМИРОВИЧ, КОГДА ВЫ СТАЛИ

АКЦИОНЕРОМ? — В 2004 я приобрел часть акций ЗАО «Русь». — КОГДА ПРИОБРЕЛИ КОНТРОЛЬНЫЙ ПАКЕТ? — В 2008 году. Я зашел в этот бизнес невольно, не собирался профессионально заниматься сельским

хозяйством, я хотел выступить портфельным инвестором. Сложилась конфликтная ситуация, не хочу вдаваться в подробности, в результате которой я вынужден был перекупить акции у других

собственников. В акционерном обществе контрольный пакет акций — это много, но еще не все. В 2008 году я вынужден был расстаться с другими акционерами, чтобы не потерять все, я видел, что

предприятие идет не в ту сторону. Мне казалось, что нужно вернуть старую команду управленцев. Мы пригласили бывшего директора не как наемного руководителя, а как партнера. — КАК ВЫ СЕЙЧАС

ОЦЕНИВАЕТЕ ФИНАНСОВОЕ СОСТОЯНИЕ ПРЕДПРИЯТИЯ? — Нельзя сказать, что предприятие прекрасно себя чувствует. Но если не говорить о банковском кредите, можно было бы констатировать, что каких-то

значимых проблем нет. На сегодняшний день у нас есть договоренности с банком, которые дают возможность решить все вопросы с поставщиками. С мая по декабрь прошлого года предприятие не

зарабатывало ни копейки. — ПОЧЕМУ? — Из-за объективных факторов. Около 80 российских птицефабрик будет обанкрочено в этом году из-за высокой стоимости кормов и низкой рентабельности

производства. Финансовая система России не предназначена для работы в сельском хозяйстве. Парадокс, но это так. Те условия, на которых финансовые институты участвуют в жизни

сельхозпредприятий, не оставляют производителю никаких шансов. Мы оказались заложниками этой системы. — В ЧЕМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ СЛОЖНОСТЬ ТОЙ СИТУАЦИИ, В КОТОРУЮ ПОПАЛО ВАШЕ ПРЕДПРИЯТИЕ? —

Понимаете, яйцеводческий бизнес особенный — все определяется жизненным циклом птицы, он составляет около 1,5 года. Мы только сейчас выходим из той убыточной технологической линии, в которую

два года назад ввел предприятие предыдущий директор (Владимир ДЕЙВАЛЬД, в настоящее время — заместитель главы Азовского района). Когда изменяется соотношение общего объема затрат, связанного

с безостановочной работой предприятия и валового объема продукции, невозможно в один момент изменить процесс: нам негде взять трехсотдневную птицу, мы не можем вырастить ее за один день, на

это нужно полгода. Видите ли, у предприятия есть постоянные и переменные затраты, чтобы их окупать, например,нужно на наших мощностях выпускать продукции на 120 рублей. Предыдущий директор

снижает поголовье, и мы выходим на 103-102 рубля. Затем сильно дорожают корма, и мы уходим в ноль. Производители, входящие в Росптицесоюз, подписали даже письмо ПУТИНУ, в котором доводили до

его сведения, что сырьевая структура в 2008 году по отношению к декабрю 2010 была дешевле на 42%, а отпускная цена продукции в 2010 на 18% ниже, чем в 2008 году. На этом фоне просчеты

руководства сыграли заметную роль. Например, до возвращения Владимира ДЕЙВАЛЬДА птицефабрика производила 300 тысяч яиц в сутки, такого в истории предприятия никогда не было, приходит

ДЕЙВАЛЬД, мы падаем до 200 тысяч. В среднем мы теряли по 70 тысяч рублей в день 25,5 миллиона в год! Мы работали на пределе себестоимости с мая по декабрь прошлого года. Покрывали убытки за

счет растениеводства и других источников. В тот период было выплачено около 16 миллионов долгов, на сегодняшний день — уже около 20 миллионов. Сегодня у нас нет долгов по заработной плате, а

по налогам просроченная задолженность по НДФЛ составляет порядка 1,5 миллиона рублей. — ИГОРЬ ВЛАДИМИРОВИЧ, СКОЛЬКО КРЕДИТНЫХ СРЕДСТВ ВЫ ПРИВЛЕКЛИ? — 4 миллиона долларов. Когда мы взяли

кредит, это было 80 миллионов рублей. Все остальное – курсовая разница. Некоторые люди сознательно создают негативную картину. Я неоднократно встречался с главой администрации Азовского

немецкого национального муниципального района Виктором САБЕЛЬФЕЛЬДОМ как заинтересованным в сохранении производства человеком. Он говорит: «Вы закредитованы!», я на это отвечал: «Виктор

Германович, из кредитного портфеля нужно вычеркнуть 30 % курсовой разницы от задолженности». Это вина банка, с которым мы сотрудничали. У нас была с банком «Сибирь» договоренность, что мы

можем конвентировать деньги в любой момент, но после того, как сменился собственник — банк «Сибирь» теперь принадлежит итальянскому Юникредит-банку, банкиры отказались идти нам навстречу. —

ВЫ БРАЛИ ДЕНЬГИ НА РАЗВИТИЕ ПРОИЗВОДСТВА? — Не только на это. Когда мы пришли на фабрику, у предприятия было 76 миллионов рублей долга. Мы собрали долги из трех банков и объединили в одном.

Суммарных затрат на приобретение земель, пополнение оборотных средств потребовалось более 100 миллионов рублей. Мы купились на то, что банк пообещал нам кредит на 8 лет. Была договоренность,

что мы проведем полную модернизацию предприятия, это означало строительство 10 новых птичников, полную замену устаревшего оборудования. Если бы программа модернизации была закончена, выпуск

продукции вырос бы в двое. Что происходит в это время? Мы конвертируем все кредиты, аккумулируем их в этом банке, начинаем программу планомерной модернизации птицефабрики, через год у банка

меняется собственник, никто долг не конвентирует, нагрузка возрастает на 30 %, плюс взяты дополнительные средства, которые должны окупиться после исполнения всей программы, через 8 лет.

Через год финансирование останавливается, собственник банка говорит, что ему это неинтересно. Чтобы перейти в другой банк, мы должны представлять для него интерес, а мы находимся в тяжелой

ситуации. — КАКОВА СИТУАЦИЯ С КРЕДИТОМ СЕЙЧАС? — С августа или сентября мы возобновляем платежи. — НА СКОЛЬКО ЛЕТ РАССЧИТАН КРЕДИТ? — До 2016 года. — ТО ЕСТЬ ЗА ПЯТЬ ЛЕТ ВЫ ДОЛЖНЫ ВЕРНУТЬ

200 МИЛЛИОНОВ? — Максим, если вы действительно хотите разобраться, вам нужно потратить не 15 минут. Нужно увидеть соразмерность того, в какие сроки и как это будет погашено. Для этого нужно

сесть вместе с нами и погрузиться в финансовую математику: вот выпуск продукции, вот графики, и увидеть эти потоки. Исходя из условий, которые сложились, мы говорим о том, что никаких

проблем в этом нет. Рентабельность позволит нам выйти на ежемесячный платеж, причем значительная часть дохода предприятия будет идти на модернизацию. По формализованным признакам делать

выводы о том, что предприятию грозит банкротство, неправильно. — За счет чего планируете выйти из кризиса? — Наша задача была за счет небольшого увеличения себестоимости продукции провести

модернизацию, пустить деньги на строительство новых птичников и тем самым увеличить доходную часть. Программа дополнительного финансирования должна была в этом нам помочь, но, после того как

нам отказались помогать, мы решили пойти другим путем: за счет значительного сокращения издержек незначительно снизить объем продукции. — ЗА СЧЕТ ЧЕГО БУДЕТЕ СНИЖАТЬ ИЗДЕРЖКИ? — Постоянные

затраты – это электроэнергия, оплата труда, тепло. Мы сегодня за газ платим порядка миллиона рублей в месяц, за электричество – около 600 тысяч. Наша задача на сегодняшний день сделать так,

чтобы себестоимость продукции была на уровне лидеров отрасли. У нас есть Иртышская птицефабрика, которая легла на уровень рентабельности в 15% и диктует свои условия. По сравнению с другими

птицефабриками, у нас прекрасное самочувствие. Сейчас некоторые омские птицефабрики готовятся к консервации, некоторые на грани банкротства. — ЧТО КАСАЕТСЯ ИНВЕСТПРОГРАММЫ, МНЕ ИЗВЕСТНО, ЧТО

ВЫ ХОТЕЛИ ПРИВЛЕЧЬ МИЛЛИАРД РУБЛЕЙ? — 1 миллиард 300 миллионов на развитие птицефабрики и растениеводства. Мы защитили эту программу в Министерстве сельского хозяйства РФ, потратили кучу

денег на консультантов, пришли в Россельхозбанк, нам сказали, что с радостью дадут деньги, если мы предоставим залоги, где можно взять такие залоги, которые с нас потребовали? — НАСКОЛЬКО

МНЕ ИЗВЕСТНО, ВЫ ПЛАНИРУЕТЕ СОКРАТИТЬ 150 ЧЕЛОВЕК, ТАК ЛИ ЭТО? — А у нас есть выбор? Такой человек как БЕЗЗУБЦЕВ, производит миллион яиц в сутки, у него работают 400 человек. У нас 250

человек производят 250 тысяч яиц в сутки. Кто оставляет нам выбор? У нас одна тысяча на человека, а у БЕЗЗУБЦЕВА – 2,5. То есть Иртышская птицефабрика — в 2,5 раза более эффективное

производство. Наша задача – выйти на нормативную рентабельность и затем начинать эффективное приращение: каждый птичник должен быть новым, оборудование тоже. Модернизация позволит снизить

грязь, падеж, конверсию корма, улучшит категорийность яйца. Вы думаете, мы не бываем в этих птичниках? Зайдешь туда, там аммиаком так воняет, что стыдно перед теми людьми, которые работают в

таких условиях. — ПОДНИМИТЕ ЗАРПЛАТЫ ЗА ВРЕДНОСТЬ. — Я с этого производства за все время, что являюсь акционером, не видел дивидендов. Мне начисляется формальная заработная плата, и то

временами. Сельскохозяйственный бизнес – похоронная тема для денег! А работникам с 2006 года мы повысили зарплаты почти в два раза:с 7 тысяч 661 рубля, до 12 тысяч 746. — ВЫ МОЖЕТЕ СКАЗАТЬ,

ЧТО ЗАО «РУСЬ» НЕ ОБАНКРОТИТСЯ? — Единственный, кто реально может нас обанкротить – это банк, у остальных кредиторов практически нет шансов. Но при нашем банкротстве банк потеряет больше

всех. Для нас главное сейчас — это время, поэтому мы пришли к партнерам, показали картину происходящего на предприятии, они пообещали, что потерпят, пока мы не войдем в колею. — КАК ВЫ

ПРОКОММЕНТИРУЕТЕ СЛУХИ О ТОМ, ЧТО ИДЕТ ПОДГОТОВКА К ПРОДАЖЕ ПТИЦЕФАБРИКИ? — Мы не пытаемся продать ЗАО «Русь», мы говорили о том, что если есть кто-то, кто покроет наши затраты и сохранит

производство, то мы готовы продать предприятие. Пока таких предложений не поступало. Поэтому мы будем тянуть это производство на себе до последнего. Мне жалко тех пяти лет, которые я

потратил на развитие предприятия, поэтому я не собираюсь его бросать.