Константин киселевский, директор омского филиала нп «объединение арбитражных управляющих «авангард»:«если убрать административные барьеры, то как минимум 60% руководителей сельхозпредприятий омской области перестанут заниматься животноводством»

Значительное количество банкротящихся сельхозпредприятий — это последствия проблем в отрасли, которые власть не хочет замечать. А проблемы, по мнению арбитражных управляющих, кроются в

низкой рентабельности, а во многих случаях и убыточности животноводства. О том, каким видят арбитражные управляющие выход из этой непростой экономической ситуации, в которой оказались омские

аграрии, обозреватель «КВ» Николай ГОРНОВ побеседовал с директором Омского филиала НП «Объединение арбитражных управляющих «Авангард» Константином КИСЕЛЕВСКИМ. — Константин Викторович,

конкурсных управляющих чаще всего винят в распродаже активов сельхозредприятий и в ликвидации молочного производства. На животноводческие активы не находятся покупатели? — Ни один конкурсный

управляющий, поверьте, не станет распродавать активы, если есть хоть малейшая возможность продать предприятие как готовый бизнес. Готовый бизнес всегда дороже. А задача конкурсного

управляющего — реализовать имущество должника максимально выгодно. Проблема сельских предприятий в том, что даже когда удается найти инвесторов, готовых войти в аграрный бизнес, то от

животноводства они, как правило, отказываются. Так как заниматься животноводством невыгодно. При той старой технологии и государственной политике, которая у нас есть,молочное животноводство

неконкурентоспособно. Цена продукта не покрывает затраты на его производство. Как и в теории, цена на молоко зависит от спроса и предложения. Спрос постоянно сокращается на этот продукт. В

советское время потребление молока на душу населения страны было на уровне 370 кг в год, а в настоящее время – 240 кг. Аналогичная ситуация и в мире. Молоко постепенно замещается другими

видами продукции: соками, минеральной водой, газированными напитками и прочим, что больше рекламируется (а где-то и навязывается рекламируемым образом жизни). Переработчики молока снижают

спрос на молоко за счет замещения молочных белков и жиров в производстве белками и жирами растительного происхождения. Так как это значительно снижает их себестоимость. Следует также

отметить, что в Россию ввозится огромное количество полуфабрикатов и готовых молочных продуктов по демпинговым ценам. Яркий пример — сухое обезжиренное молоко (СОМ). Ввоз этого товара из

Белоруссии и Украины в 2008 году снизил цены ниже себестоимости его производства в России. Традиционная схема производства СОМ в России: основной объем производства сырого молока —

май-август, в этот период переработчики избыток молока, который они не могут продать через цельномолочную продукцию, перерабатывают в СОМ в расчете на рост его цены в зимний период, когда

предложение сырого молока снизится. Когда СОМ ввозится по демпинговым ценам, производить СОМ невыгодно, следовательно, то количество сырого молока, которое раньше перерабатывалось в СОМ,

становится невостребованным. Совокупное предложение превышает спрос, и цена снижается. В данной ситуации мы видим кризис перепроизводства. Перепроизводство молока — это мировая проблема и

выражается в следующих цифрах. Большие складские остатки СОМ: Белоруссия – 15-18 тысяч тонн, Украина – 12 тысяч тонн, США – 100 тысяч тонн, Европа – 70 тысяч тонн. Падение цен на сырое

молоко за 2008 год: Германия – 30%, Польша – 40%, США – 30%. Средняя закупочная цена молока в Омской области была в 2008 году практически равна средней себестоимости его производства. Если

мы сравним среднюю цену закупа в мае 2009 года со средней ценой закупа в мае 2008 года, то она будет меньше примерно на два рубля. Но себестоимость производства при этом не снижается, а

только растет. В каждом хозяйстве своя экономика, конечно, и эффективность молочного животноводства нужно считать по каждому производителю отдельно. — Зачем же собственники поддерживают

молочное животноводство? — Ответ простой: государственная политика. Государство говорит: животноводство сокращать нельзя. Государство сейчас пропагандирует затратный подход и гонится за

валом поголовья КРС и производства молока. Не обращая внимания на эффективность самого производства. Есть общемировые оценки. Отраслевые эксперты считают, что безубыточным производство

молока может быть только в том случае, если надои на одну корову будут не ниже 5 000 килограмм в год. И молочное стадо, по оценкам экспертов, должно быть не менее 1 000 голов. В отдельных

хозяйствах, с которыми нам приходилось работать, мы видели, что производство молока может быть эффективным и со стадом в 700-750 голов. Но если держать менее 500 голов — это бесперспективно.

В Омской области в 60-70% хозяйствах содержат менее 500 голов, а средние надои с одной коровы в прошлом году не превышали 3 400 килограмм. Вывод напрашивается сам собой: молочное

животноводство в целом по региону убыточно. Аграрные предприятия постепенно съедают свои оборотные средства, потом набирают кредиты, «проедают» заемные средства, вот и причины банкротств. Но

если убрать административный барьер, то, по моим оценкам, как минимум 60% руководителей сельхозпредприятий Омской области сразу перестанут заниматься животноводством и полностью

переключатся на более доходное растениеводство. Государство своим административным ресурсом заставляет собственников поддерживать неэффективное производство, но при этом не хочет разделить с

ними риски. Собственники перекладывают свои убытки на растениеводство, тем самым создают проблемы и в растениеводстве. И в неурожайный год мы видим очередную волну банкротств аграрных

предприятий. За примером далеко ходить не нужно. В 2008 году в Омской области был неурожай зерновых, а в целом по стране собрали рекордно высокое количество зерна. Цены на рынке упали, и

низкие доходы многих хозяйств от растениеводства не позволили покрыть убытки от животноводства. — То есть риск банкротства присутствует в аграрном производстве постоянно? — Именно. Это

системная проблема. И сегодня она еще и усугубляется. Собственники, которые не хотят наращивать поголовье крупного рогатого скота, ощущают на себе сильное давление. Причем цель государства,

поддерживающего административным ресурсом неэффективное производство, вполне очевидна, на мой взгляд. Дело в том, что внедрение современных технологий в сельское хозяйство приводит к

сокращению рабочих мест как минимум на 70%. А животноводство в том технологическом виде, которое мы имеем сегодня, — это отрасль трудоемкая и она может обеспечить максимальную занятость

жителей сельских поселений. — А если занять селян производством в личных подсобных хозяйствах? — Личные подсобные хозяйства и семейные фермы не решат проблему эффективности. Прибыльная ферма

— это 1 000 голов и более. А 50 коров — это не ферма, а маленький зоопарк, который будет работать сам на себя. Один из основных законов капитализма – концентрация капитала и производства.

Чем большим капиталом обладает предприятие, тем выше производительность труда и эффективность использования основных фондов, тем ниже в расчёте на единицу продукции расходы по продаже

товаров и выше размеры прибыли. Выше конкурентоспособность. Крупные предприятия всегда выиграют в конкуренции над мелкими. Современные технологии позволяют создавать молочные продукты

высокого качества с длительным сроком хранения, который в качестве импорта попадает на российский рынок по конкурентоспособным ценам. Внутренние цены падают. В первую очередь разоряются и

уходят с рынка те предприятия, у которых низкая производительность труда и эффективность использования основных фондов. А у нас в регионе подавляющая часть предприятий работает по старой

технологии, да еще и с низкой концентрацией капитала. Они проиграли в производительности труда и в ближайшем будущем – кандидаты на банкротство. Для изменения технологий собственных денег

нет. Декларации государства о финансировании развития животноводства так и остаются декларациями и в реальные деньги не превращаются. Нужны долгосрочные инвестиции со сроком не менее 12 лет,

которые может дать только государство. Но этого нет. Искусственно поддерживая убыточные производства в регионе административными мерами и дотациями на молоко, мы никогда не создадим

конкурентоспособного производителя молока. Сейчас дискутируют только о низких ценах на молоко и о том, как поддержать производителя. Да, государство может поддержать искусственно цены за

счет интервенций, но это временная мера, и ей пользоваться постоянно нельзя, да и денег у бюджета нет. Как показала практика интервенций на зерновом рынке, после ее окончания цена

возвращается к своему реальному рыночному значению. — От чего зависит качество молока? — Качество зависит от многих факторов. От генетики, от кормов, от технологии выращивания. Генетический

потенциал молочного поголовья в Омской области оставляет желать лучшего. Не исключаю, что у кого-то есть качественный скот, но я лично таких примеров не знаю. Системная селекционная работа

не ведется, и годовые надои в 9 000 килограммов с одной коровы, как в Московской, Ленинградской и Нижегородской областях, мы увидим, я думаю, еще не скоро. Ставка на личное подворье у меня

тоже вызывает большие сомнения. Мне приходилось общаться из переработчиками, и они весьма настороженно относятся к молоку, которое поступает с личных подсобных хозяйств. Все переработчики

стараются закупать сырое молоко только у крупных производителей. Только крупное хозяйство может обеспечить производство молока высшего и первого сорта. Кстати говоря, животноводство в личных

подсобных хозяйствах напрямую зависит от наличия или отсутствия в населенном пункте крупных ферм. Примеров этому довольно много. В том числе и в Омской области. В поселке Омском до

банкротства существовал племзавод. Новый собственник предприятия отказался от животноводства, мы вместе с минсельхозом пристроили тогда почти все поголовье коров и телок в другие хозяйства,

а в итоге, спустя некоторое время, почти не осталось коров и в личных подворьях. — Подворовывают? — Вывод о том, что существует некое перераспределение кормов и молока от общего хозяйства на

личное подворье, напрашивается сам собой. Содержание крупного рогатого скота в личном сарае выгодно, я думаю, до тех пор, пока по соседству с населенным пунктом работает крупная ферма. — Вы

давно работаете с аграрными предприятиями? — Примерно с 2001 года. — А в чем, на ваш взгляд, главная сложность проведения процедуры банкротства сельских товаропроизводителей? — Сложностей

на самом деле много. Большая часть хозяйств, в которых нам приходилось проводить процедуру банкротства, находились уже в стадии распада. А это значит, что до арбитражного управляющего там

уже побывали судебные приставы-исполнители, арестовали и реализовали все мало-мальски ликвидное имущество, и это тоже ограничивает возможность для поиска потенциальных инвесторов, которые

могли бы приобрести все имущество как единый комплекс. — Есть ли примеры успешного прохождения аграрных предприятий через процедуру банкротства? — Конечно. Их не так уж мало на самом деле.

Успешное завершение процедуры банкротства — это когда удается найти инвестора, который купил имущественный комплекс обанкротившегося предприятия и развивает все направления бизнеса. Но если

инвестор, после оценки эффективности животноводства и растениеводства, решит все же отказаться от животноводства, и его ликвидация происходит в рамках конкурсного производства, то винить в

этом конкурсного управляющего, как минимум, неразумно. — А как находятся инвесторы? — По-разному. Иногда мы их ищем, а бывает, что они сами обращаются к арбитражным управляющим, чтобы мы

посоветовали им вариант более-менее живого хозяйства, которое можно поднять на ноги. Но большинство интересует, как правило, не имущество, не животноводческие помещения, а именно земля.

Причем земля тоже не любая. — Кому задолжали сельские банкроты больше всего? — Основные долги у них, как правило, перед банками и бюджетом. Коммерческих долгов мало. Коммерческие кредиторы

успевают забрать долги продукцией. Чаще всего зерном. — И заявления о банкротстве поступают от банков? — Нет, банки сами не выступают инициаторами банкротств. При качественном сопровождении

выданного кредита банки успевают вернуть свои деньги до банкротств. Заявления подают чаще всего сами должники, когда к ним приходит понимание, что если они не инициируют процедуру

банкротства, то судебные приставы заберут все. — И какой, на ваш взгляд, может быть выход? Что делать, чтобы избежать в дальнейшем массовых банкротств аграрных производств? — В 2007 году,

когда был строительный бум, о возможности массовых банкротств строительных и девелоперских компаний никто даже подумать не мог. Кредиты выдавались, цены на жилье держались на своих

исторических максимумах, и вся неэффективность отрасли нивелировалась ростом цены на продукцию. В 2008 году предприятия стали разом неплатежеспособны. Конечно, есть здесь и доля вины

руководителей, но главная причина массовых банкротств предприятий в строительной отрасли — стратегические просчеты на уровне государства. Мы все радостно рапортовали о количестве сдаваемых

метров жилья нежилых помещений. Омская область была на одном из первых мест в России. Но никто не хотел замечать растущего пузыря на рынке недвижимости. И как только исчез платежеспособный

спрос, поддерживаемый кредитами, возникло перепроизводство. Те строители, кто не успел продать свои метры и имеет долговую нагрузку, разоряются (банкротятся). Теперь приходит понимание, что

экономика имеет циклический характер развития, в которой есть стадия – кризис. Кризису всегда предшествует пик деловой активности. Банкротство – это последствие кризиса либо экономики в

целом, либо в отдельно взятой отрасли. Избежать этого нельзя, у государства на выкуп всех долгов денег не хватит. То же происходит и в аграрном секторе. Перепроизводство продовольственных

товаров, что связано также и с сезонностью, периодически будет происходить. Цены будут падать, что наблюдается сейчас. Менее конкурентоспособные предприятия будут разоряться и банкротиться.

В первую очередь – это мелкие и технологически отсталые предприятия. Обмануть закон концентрации капитала и производства невозможно. Мелкий бизнес в аграрном секторе будет уступать свое

место крупному. И уступать он будет через процессы поглощения и банкротства. Банкротство – это не проблема, какой ее представляют для обывателя, это следствие процессов, которые происходят в

экономике. При отсутствии привлекательности в аграрном секторе мелкий производитель будет разоряться вследствие дешевого импорта, а крупный бизнес не придет. И вот здесь возникнет проблема

экономической безопасности страны. На наш взгляд, для начала надо определить эффективные точки роста в отрасли. У инвестора, который вкладывает деньги, всегда есть альтернатива, и он не

будет поддерживать всю капиталоемкую отрасль с высокими рисками и очень длительными сроками возврата инвестиций. Но в регионе есть предприятия, в которых можно и нужно, на наш взгляд,

поддерживать молочное производство. Крепкие СПК работают в Калачинском, Нововаршавском, Исилькульском, Павлоградском районах. Есть хозяйства, которые можно подтянуть до уровня

рентабельности. Именно лидеров и нужно поддерживать. И не только добрым словом, как это принято, но и долгосрочными кредитами. А остальным дать возможность ликвидировать неэффективное

производство. Одновременно, конечно, решая вопросы занятости жителей сельских населенных пунктов.